Ниже – интернет вариант интервью с директором центра «Буслай» Жемерикиным Романом Владимировичем, опубликованное в газете «Ленские вести» от 7, 14, 21 сентября 2007 года.
— Идея провести подобную экспедицию была у нас с самого начала центра «Буслай» — ещё в 2003 году газета Храма Успения Божией Матери «Сретение» опубликовала статью - интервью с основателем центра, а ныне его ведущим педагогом Черновым Алексеем Алексеевичем, которая так и называлась «И поплывут по Лене струги». Четыре года мы поступательно двигались к осуществлению своей мечты, и вот через четыре года они поплыли…
Этот год оказывается юбилейным с точки зрения истории освоения Сибири – ровно 400 лет назад в 1607 году мангазейские казаки вышли к устью реки Турухан – притоку Енисея и основали Туруханский острог. Это – одно из событий, которое можно считать началом освоения Восточной Сибири. Именно этому событию и была посвящена наша экспедиция.
— Какую цель преследовал ваш поход?
— Основную цель этого похода чётко выразил наш усть-кутский священник о. Сергий Рубцов, служащий сейчас в Киренске, - напомнить русским людям о том, кто такие есть русские люди. Напомнить о том, что мы – не вымирающее население некоей территории, временно обозначаемой как «Россия», а потомки могучих духом и телом людей, построивших уникальную цивилизацию в практически непригодных для жизни условиях.
Для этого мы, с одной стороны, попытались воспроизвести внешний вид героической эпохи семнадцатого века из которой и происходит русская Сибирь, – нашли судно – точную копию тех стругов и кочей на которых казаки и служилые люди в 17 в. покоряли земли «за камнем», изготовили костюмы того времени, модели холодного оружия и даже стреляющую пушку, представили зрителям традиционные казачьи песни и пляс, технику работы с оружием, приёмы рукопашного боя.
С другой стороны, хотели напомнить и о внутреннем духовном наполнении тех людей без которого все их поражающие воображения достижения (расстояние от Урала до Камчатки русские первопроходцы прошли меньше чем за сто лет – европейцам на похождение вполовину меньшего расстояния от восточного до западного побережья Северной Америки потребовалось триста лет) были бы невозможны, и которое, например, послужило причиной того, что освоение Сибири не сопровождалось истреблением коренного населения как в той же Северной Америке – о Православии. Поэтому в состав нашей экспедиции входил настоятель Свято-Успенского Храма Усть-Кута протоиерей о. Павел Гирёв, поэтому на проведение данной экспедиции было испрошено благословление архиепископа Иркутского и Ангарского Вадима.
Ведь, посудите сами, даже с чисто светской точки зрения, – как можно рассказывать о давно прошедшей эпохе и не упомянуть то единственное, что осталось живым и неизменным по своей роли в обществе с той поры и по сегодняшний день!? Именно Православие живо сейчас так же, как и в 17 в., а костюмы, сабли и кочи канули. И присутствие священника в составе экспедиции делало её не костюмированной агитбригадой, а реальным делом. Потому что физическое пространство всё уже давно пройдено, освоено и поделено, а вот духовное и культурное пространства представляют из себя сейчас «дикое поле» и слово «первопроходец» в этом контексте можно использовать без кавычек. Например, в нескольких деревнях нам рассказывали, что уже несколько раз их посещали сектанты, вербовавшие себе последователей, а вот православного священника у себя они принимают впервые.
Так что наша экспедиция имела ещё и миссионерское измерение. И то, что около ста человек жителей отдалённых деревень получили возможность принять Святое Крещение, то, что многие услышали слово священника, а некоторым (в том числе и членам экспедиции) удалось тесно пообщаться с отцом Павлом и получить ответы на свои больные вопросы, - это является одним из важнейших итогов нашего дела. По крайней мере, мути в сознании этих людей стало меньше, а в нашу эпоху переизбытка некачественной информации это весьма и весьма немаловажно.
На пути следования мы сделали шесть остановок в деревнях и населенных пунктах и устраивали для жителей концерты. И на берегах сибирских рек вновь звучали казацкие песни — конечно, не те, что пели наши предки, но многие песни своими корнями восходят как раз к тем временам и по распеву, и по исполнению. И в самом Киренске мы дали три концерта.
— Насколько я знаю, до сих пор вы никогда не предпринимали таких серьезных походов?
— Да. Серьёзным был и сам поход и работа по его подготовке. Сама экспедиция носила межрайонный характер, а по составу участников вообще имеет региональный масштаб. Для соответствия похода его замыслу необходимо было собрать большое количество материальной базы, провести массу согласований, что требовало координации усилий самых разных людей и организаций.
Вот, например центральный персонаж похода — коч «Св. Николай». Коч (КОЧ — морское, деревянное, однопалубное, одно- или двухмачтовое парусно-гребное судно малой осадки. Применялось на севере Руси в XVI-XVII веках. — Прим. редакции.) являлся собственностью братского предпринимателя Федькина А.С., который согласился подарить его центру «Буслай» для проведения экспедиции. Из Братска в Усть-Кут корабль был доставлен благодаря усилиям атамана Ангаро-Ленского окружного казачьего общества Береснева Л.П., который и сам лично принял участие в походе. Вместе с кочем прибыл Емельянов Юрий Иванович - руководитель школы выживания «Русь», завуч школы №13 г. Братска, своими руками и построивший «Св. Николая». Юрий Иванович был единственным среди нас специалистом, кто умеет ходить по реке с соблюдением всех требований и норм. После доставки судно требовало ремонта – необходимы были лес, пакля, краска сурик – это всё было по спонсорской помощи предоставлено организациями ООО «Микура», ОИК-5, ООО «Эльдорадо», судоверфью. Далее – коч необходимо спустить на воду, нужен кран и транспортное средство. Кран предоставил ООО «Строительное управление», а для транспортировки «Осетровская РЭБ флота» изготовила специальную телегу. А ведь помимо коча были ещё костюмы, макеты оружия, вопросы питания и ночлега и многое другое. И отрадно, что люди охотно шли на контакт, помогали чем могли – то есть сама идея экспедиции находила живой отклик в их сердцах, за что им хотелось бы выразить огромную благодарность.
— Коч носит имя «Св. Николай» с момента его постройки?
— Да, под таким именем судно ходило в Братске много лет, теперь подарено нам.
— В каких населенных пунктах вы побывали?
— Подымахино, Таюра, Верхнемарково, Улькан, Красноярово, Макарово, Кривая Лука и Киренск. И по возвращению из поездки мы уже задумываемся о том, чтобы организовать уже этнографическую экспедицию, в которой знакомиться с архитектурой, бытом, укладом жизни людей предыдущих поколений. Тем более, что это согласовывается с планами и задачами работы нашего центра.
— Как вас принимали жители низовий Лены?
— Очень хорошо! От всех встреч и у нас, и у тех, перед кем мы выступали, с кем встречались, остались хорошие, добрые впечатления. Нам повезло с погодой — если бы пошли проливные дожди, мы могли и задержаться в пути, не успеть к назначенному времени попасть в населенный пункт.
— Кто входил в вашу экспедицию?
— Нас было двадцать человек. Были люди из Омска, Новосибирска — представители тех коллективов, которые занимаются казачьей и, скажем так, русской традиционной культурой. Из Братска были четыре человека, один из Казачинско-Ленского района. Экспедиция была разновозрастная — ее участникам было от 12 до 50 лет.
— Нет сомнения, что собрались люди не случайные: проверенные, увлеченные, профессионально и морально подготовленные. Но вот интересно, что вы делали в долгом пути, чем занимались?
— Как чем? Серьёзным мужским делом — гребли на вёслах, ставили и спускали парус, делали ещё массу дел, необходимых в речном походе, ну и, конечно же, общались. В поход собрались участники фольклорных коллективов четырёх сибирских городов, давно знакомые, но давно не видевшиеся. Поэтому первые три дня мы буквально наслаждались обществом друг друга, наскучавшись, пели почти непрерывно. Каждый встреченный нами корабль, каждое судно встречали куплетом из песни, стреляли из пушки. Потом, наверное, пришли в тот ритм, в котором, как нам кажется, ходили первопроходцы: гребли и вели неспешный разговор, комментировали происходящее. Представьте: на песчаной косе среди тайги стоит обычная чугунная ванна. Начинается оживлённое обсуждение данного факта, с ходу рождаются байки про чугунную ванну, про блуждающий бакен…
— С какой скоростью вы шли?
— На веслах — пять километров в час. Если ставили парус, то скорость была от семи до девяти километров. У нас было два вспомогательных судна — катамаран и спасательная шлюпка, нёсшие на себе весь груз экспедиции. Их приходилось тянуть на буксире и потому итоговая скорость оказывалась меньше, чем если бы коч шёл один. Но нам казалось, что мы шли с хорошей скоростью. Самый тяжелый день для всех нас был, когда мы возвращались обратно на «Заре»: скорость 40 километров в час нам казалось невыносимо маленькой…
— Все путешественники по возвращению домой здоровы?
— Да, никто не простудился, не болел. С нами в путешествии был медработник.
— Как и чем вы питались? Где ночевали?
— Питались очень хорошо. Один из воспитанников нашего лагеря «Сибирская слобода» два года был там поваром. Мы взяли его с собой, и он был у нас как штатный кок. Да и жители всех сел и деревень считали своим долгом чем-то нас угостить. Ночевали в палатках. Три ночи провели в старых заброшенных деревенских домах возле Марково, в Таюре и Улькане. На многих участников экспедиции это произвело неизгладимое впечатление. К примеру, Улькан. Дворов тридцать там осталось. Дома простояли по сто лет и еще столько же простоят. Мы почувствовали тот дух, тот уклад жизни, когда ходили по этим заброшенным деревням. У людей не было ни зарплаты, ни Интернета, ни света с телефоном и телевизором — они просто приходили, строили капитальные дома и жили! И жили достойно и красиво.
Вот стоит в заброшенной деревне практически целиком сохранившийся дом. При желании и финансовой поддержке можно его разобрать, перевезти сюда и укомплектовать всем тем, что в нем пока еще есть, не разворовано и не утрачено. Там будет вся утварь тех лет. Вот вам готовый энтографический музей под открытым небом по подобию Тальцов или Ангарской деревни.
Вообще по итогам экспедиции возникает желание построить в Усть-Куте модель традиционного старинного сибирского быта – архитектурно-этнографический комплекс, чтобы люди, дети — в первую очередь — могли вживую прикасаться к своей истории. Поверьте, совсем иные мысли, размышления приходят в голову, если непосредственно погружаешься в ту далёкую эпоху. Тогда у детей, мы надеемся, будет оставаться в памяти, в сердце некий якорек, который будет привязывать человека к его истории. Нужно, чтобы ребенок знал, что он не из пыльной и шумной пятиэтажки происходит, а перед ним стоят поколения его предков, у которых есть чему учиться и на которых нужно равняться.
— Наверное, излишне спрашивать о дисциплине и распределении обязанностей…
— Да, у нас не могло быть людей, что называется, с улицы. Люди сознательно выполняли все, что требовалось.
— «Если друг оказался вдруг и не друг, и не враг — а так… Парня в горы бери — рискни. Не бросай одного его»... В вашем походе было подобное? Кого-то вы стали воспринимать иначе? Кто-то изменился, открылся с иной стороны? Проявил характер, силу воли или, наоборот, спасовал? Ваши наблюдения?
— Вот в таких походах человек как никогда действительно полностью раскрывается. Это лишний раз подтверждает правильность слов Высоцкого: были и у нас такие моменты. Из-за тесноты отношений и повышенной ответственности каждого вылазили вдруг колючки, изломы характеров, которые ранее на расстоянии не замечались. Но никаких серьезных конфликтов или разочарований не последовало, хотя вот в интернет-дневниках подобных ладейных походов зачастую говорится, что к концу путешествия все ругаются и атмосфера оказывается довольно накалённой. В нашем же случае, я думаю, присутствие в экспедиции священника было мощным фактором, удерживающим от всяких эксцессов межличностных отношений, да и люди всё-таки были уже давно знакомые и процессе подготовки похода друг к другу притёртые. Положительных эмоций осталось несоизмеримо больше.
Счастливым подарком в этом плане оказался Александр Кайманаков – фольклорист из Новосибирска с большим стажем, участник казачьего коллектива «Майдан», а «в миру» - преподаватель худграфа педагогического университета. Это просто самородок, живой Василий Тёркин. Процентов этак шестьдесят пять положительных эмоций участников экспедиции – его заслуга. Шуточки - прибауточки, сказки – присказки, иногда приходилось просто выбирать – или грести или смеяться. Например, пролетает самолёт, Саша запевает вроде бы чапаевского «Чёрного ворона»: «Что ты крылья распускаешь над моею головой, ты добычи не добьёшься, самолётик, я не твой». А вообще его, конечно, надо слышать, письменное слово не передаёт ни интонаций, ни говора.
Несколько слов хотелось сказать ещё об отце Павле. На единственного священника в нашем относительно большом городе приходится колоссальная нагрузка: у нас два храма (второй – на «двадцатке») и часовня, где необходимо служить, руководить приходской жизнью, заботиться о состоянии действующих храмов и организовывать строительство нового, вникать в нужды и проблемы прихожан с которыми они идут к священнику и т.д. Вся эта масса уже запланированных дел и постоянных забот, со стороны незаметная и непонятная, ставила под большой вопрос участие отца Павла в этой экспедиции, хотя с самого начала он выразил желание участвовать в ней. До последнего момента было непонятно – удастся батюшке прорваться или нет. И вот вечером уже последнего дня перед отплытием отец Павел звонит и говорит: «Я решил всё-таки идти с вами, потому что вы – мои чада и оставить вас я не могу». В поход он собрался буквально за три часа, а походные условия привели к обострению болезни ног и после возвращения в Усть-Кут батюшке пришлось ехать лечиться в Новосибирск. Однако ни малейшего сожаления за своё решение отплыть с нами у отца Павла нет.
— Замечательно, что всё у вас вот так сложилось. А впечатления от природы низовий реки Лена? Поделитесь ими.
Ведущее впечатление – это, конечно, пронзительный диссонанс между красотой открывающейся природы и брошенностью этих мест человеком, между теми хозяйственными возможностями, которые использовались прежними поколениями и современной разрухой. Больнее видеть почему-то даже не столько оставленные людьми деревни, а аккуратные прямоугольные поросли молодых ёлочек – заброшенные поля. Почему раньше, допустим, сельское хозяйство в наших краях было рентабельно, а теперь всерьёз становится проблема продовольственной безопасности России? Если сейчас Китай прекратит поставки продовольствия, то начнётся почти что голод. Может проблема не в экономике, а в психологии?
Как-то особенно воспринималась природа, река. Когда возвращались на «Полесье», смотреть на мелькающие в окне деревья было скучно, на реку – тем более: что там смотреть – вода и вода. А вот когда шли на вёслах, всё было по-другому. Интересными, вернее, важными были и река с её переменчивым норовом – скорость течения, глубина, изгибы русла – всё это касалось каждого; и небо с подозрительными тучками либо же напротив чистое и высокое; и ветер, с которым все общались как с живым существом – хвалили, уговаривали и ругали; и берег, где нужно было найти место стоянки; и пейзажи, рассмотреть красоту которых хватало и времени и обзора. Туда мы находились в состоянии диалога с окружающей средой, в состоянии постоянного живого общения, а обратно были просто мающимися пассажирами. В городе на небо не смотришь – некогда, да и незачем, ведь городская жизнь от погоды особо не зависит. А вот когда остаёшься один на один с природой, с её стихиями, которые не прощают ни лени, ни глупости – невольно внутренне собираешься, начинаешь жить несколько в ином режиме.
— Как встречали вас жители посёлков и деревень?
Очень хорошие воспоминания остались от встреч в Киренском районе – практически во всех сёлах нас ждали, готовили торжественный приём и встречали хлебом солью, в Макарово местный народный ансамбль подготовил ответный мини-концерт. С этим ансамблем мы уже пересекались на региональном фестивале «Сибирское мужское братство», так что общались уже как старые знакомые и официально и неофициально. Макарово вообще интересная деревня – там у власти можно сказать находится этот народный ансамбль – сам председатель сельсовета (уж не знаю как эта должность называется в свете последних реформ) и глава местного отдела культуры поют в нём. И впечатление такое, что деревня живёт и дышит. И радостно, что есть в наших деревнях мужчины, которые идут наперекор течению, а оно – течение - несёт, увы, в безбрежное море алкогольного забытья, – и такие встречи у нас тоже были. В этом плане резанула по сердцу деревня Кривая Лука – на концерте было много молодёжи 17 – 25 лет, молодых мужчин - и почти поголовно с мутными глазами и плавно штормящей походкой. А парни все как на подбор здоровые, после выступления говорили слова благодарности – чувствовалось, что искренно, хотя и заплетающимся языком. Значит отзывалось, значит не всё еще залито внутри самогоном. И, опять же, диссонанс – в деревне очень много детей, – от младенцев до подростков. Какой пример мужчины они увидят? Вроде бы: «Кривая Лука – она и есть кривая» - как в сердцах сказал один из сельчан, но у медали под названием Кривая Лука оказалась ещё одна сторона – здесь крестилось более шестидесяти человек – больше, чем где-либо ещё за весь наш поход. Отец Павел и отец Сергий, который очень хотел тоже поехать с нами, но присоединился к нам только тут, под самым Киренском, крестили людей до самой темноты, а потом отец Павел ещё почти на день задержался в этой деревне, потому что просили освятить дом, построенный вместо сгоревшего в эту зиму, и вопросы, вопросы … А значит Дух ещё дышит, значит в унылый пессимизм скатываться ещё рано.
— Вы так проникновенно рассказываете о ещё живущих деревеньках, людях, их населяющих … Наверное, мало кто знает сегодня о жизни наших соседей по Лене-реке. Что вам увиделось?
Вообще эти маленькие деревни очень интересны. Например, деревне Красноярово 340 лет, ее основали всего два казака, отправленные сюда из Киренска для того, чтобы начать хозяйственную деятельность. Когда-то это была богатая многолюдная деревня, а сейчас в ней осталось 37 жителей. Историю своей деревни сельчане рассказали нам во время нашей встречи – а не каждый усть-кутянин знает историю основания своего города. У жителей деревень историческая память оказывается больше, глубже, чем у среднестатистического городского жителя.
В Таюре мне запомнился мужчина. Он сказал нам: «Я отсюда сам никуда не уеду и детей никуда не отдам. Здесь я их вижу, они под присмотром, по помойкам ходить не будут и голодными не останутся! Я знаю, что их прокормлю и выучу». А там и школы-то нет… Хотя я и не согласен полностью с такой позицией, но это позиция, заставляющая задуматься и заслуживающая уважения – по крайней мере человек не боится брать на себя ответственность за свою семью в условиях почти натурального хозяйства.
В самом Киренске нас встречали тоже очень хорошо. Городской мэр с членами своей команды был с нами практически все два дня, сопровождал на концертах, показывал город. Кормили, наверное, в лучшем кафе Киренска, очень вкусно и питательно. Правда, тут не обошлось без курьёза – в последний день по какой-то нестыковке наш ужин совпал по времени с собранием киренского клуба незамужних женщин. Так что мы обогатили культурную программу современных незамужних женщин элементами традиционной культуры русских женатых мужчин. Обе стороны остались довольны. Хотя хозяйки вот, наверное, не совсем – вдруг столько интересных мужчин, и все как назло женатые.
— Только ли этим курьёзом и обошлось путешествие?
Мы из своего опыта вывели такой интересный речной закон – «закон подлости для маломерных судов». По правилам движения судов на реках маломерным судам допускается находиться на фарватере не более чем за 10 метров от кромки судового хода, а при встрече с крупными судами уходить с фарватера за бакены.. И вот когда место широкое – нет ни одного встречного корабля, как только входили в узкое место, обязательно появлялся встречный или догоняющий, а то и целый караван. Караван, понятно, там, где вообще узкое место. И это именно что закон из которого на всём протяжении нашего пути не было ни одного исключения. Например, деревня Подымахино. Прибыли мы туда вечером, вечером же договорились с главой местной администрации о том, что к часу дня подойдём к условленному месту, высадимся и пойдём в клуб на выступление. Выходим примерно за полчаса до часа X, совершенно упустив из виду, что практически на всём протяжении деревни Подымахино фарватер весьма узкий, и тут же попадаем между двух встречных караванов судов. В итоге садимся на мель, приходится снимать костюмы, залазить в воду, выталкивать коч … Естественно, опаздываем относительно условленного срока на час, и вместо эффектной высадки казачьей ватаги приходится одевать штаны почти на виду у встречающей нас публики
Одно из самых ярких впечатлений похода – «шторм в саргассовом море». Дело было на подходе уже к самому Киренску. Задул сильный попутный ветер и первый раз за всё путешествие рискнули поставить два паруса сразу – это была, конечно, песня – ощущение почти полёта. Но потом нас догнала грозовая туча. Самым своим краешком, но этого хватило. Юрий Иванович приказал спускать паруса вроде бы без видимой для неопытного взгляда причины, но чуть замешкались, выполняя приказ, и налетевший встречный шквал чуть не перевернул судно. А дальше – по полной программе: ветер стал холодным и с прежней силой задул навстречу нам, поднимая крупную волну, пошёл дождь, место оказалось узким и, естественно, появилось догоняющее судно. А тут ещё эти «саргассы» - не знаю, как там правильно называются эти водоросли, но их было столько, что вёсла моментально обросли мотками этих подлых растений и стали почти неподъёмными. Остановиться и размотать нельзя – догоняет сухогруз, а ветер сносит в самые заросли водорослей и на мели, и пришлось изо всех сил грести по двое на одном весле – один тянет, другой толкает. Это был самый большой аврал за весь поход, но вышли в итоге благополучно. Зато вскоре всё успокоилось, а ветер переменился на попутный, так что к месту высадки в Киренске мы подошли красиво – опять под двумя парусами.
— Роман Владимирович, кого бы вы хотели поблагодарить за помощь и поддержку в подготовке и проведении вашего похода?
— В первую очередь хотелось бы поблагодарить Владимира Петровича Сенина, который сразу поддержал нашу идею, собрал оргкомитет, подключил всех руководителей, могущих оказать помощь в подготовке экспедиции, держал связь с киренской администрацией. Владимир Георгиевич Кривоносенко также горячо поддержал наше начинание и активно помогал. Благодарны мы и киренской администрации – главе района Неупокоеву Петру Николаевичу, главе города – Слукину Виктору Петровичу. Спасибо всем сотрудникам и службам городской и районной администрации Усть-Кута и Киренска, которые принимали участие в организации и проведении экспедиции.
Большое спасибо Василию Николаевичу Толмачёву — генеральному директору ОАО «Осетровский речной порт». Василий Николаевич был первым руководителем, с которым мы поделились идеей этой экспедиции. Он сказал, что технически это возможно и пообещал всяческую помощь и поддержку. Наша «царь-пушечка» на реке свидетельствовала его верность своим словам. Мы благодарим Павла Эдуардовича Петчика — генерального директора ООО «Верхнеленская РЭБ флота», оказавшего нам особенно активную помощь в последние самые жаркие недели подготовки; Тельмана Магеррамовича Шахверанова — руководителя ОИК-5, чьи умельцы изготовили макеты сабель, а переданный им лес на новый струг ждёт своего часа. Нам помогали также Иван Александрович Пичкур («Эльдорадо»), Людмила Георгиевна Гомзякова («Ленаторг»), Александр Иванович Суринов (типография «Новая»), Сергей Иннокентьевич Распутин (Осетровский судостроительный завод) Александр Витальевич Лебедев («Микура»), Алёна Александровна Суханова («Саяны»).
Отдельная благодарность – сотрудникам Киренской государственной инспекции маломерных судов, которые сопровождали нас на всём участке своей ответственности, не раз выручали на своей быстроходной лодке – начиная от набора питьевой воды, заканчивая панорамными съёмками нашего каравана. Расстались мы хорошими друзьями.